СТИХИ СТАРИКА
1
И все, что остаётся от кучки людей, —
только два, три-четыре сна.
Но спасибо, что снишься.
Уже ничего не будет, зато будет чудо.
Господи, что же так сердце раньше,
как крокодил, злилось?
Уже не злится.
(Спасибо, что снишься.)
И все, что останется от прожитой жизни, —
послевкусие безымянного счастья.
Каждую ночь мне снится теперь
мое чебурашное счастья.
2
Первый раз пожарил котлету,
сам пожарил котлету.
Не подгорела (ну если только чуть-чуть).
Воспринял как праздник.
Стал есть.
Съел половину обеда — понял: уже наелся,
не стал доедать,
убрал в холодильник (полкотлеты, полмиски покупного борща,
половину плошки такого же покупного овощного салата).
Удивился: раньше бы ел до конца.
(А за окном, как белье после долгой болезни, сушилась весна,
с богом без дна, и без всякого бога — без дна:
кто-то меня в сухарях или в мУке запек,
я подгорел, но срединку мне бог не пропек.
Есть там какой-то неправильный сок, он слова говорит,
вытекает в скворчащее масло, и скворчащее масло горит.
Брызгает вверх, оскверняет собою плиту,
нарушает собой ледяную мою немоту.)
Тоже воспринял как праздник.
3
Чебурашный, чебурашный,
мой счастливый день вчерашний.
Из черемухи черешной,
чебуречный, чебурешный,
чебуринный, чебурённый,
в Черубину де влюбленный.
Чебуржанин, чебуряк,
чебуражник, чебушняк.
4
Весь переход от марта к апрелю я проболел,
всю эту серую пыль, все блаженство пустого пространства.
Но не напрасно апрель карманной прорехой сырел:
там звенели ключи и монеты, а Андерсен пел.
(Говорю Чебурашке: Скажи «постоянство» — и он говорит: «Постоянство».)
Андресен пел, ну а ты всерьез не споешь.
Ничего не прошло, никогда не бывает один
человек, у которого столько ошибок и слез.
И качается прошлое, круглое как апельсин.
А’вгустин все говорят, ну а я говорю АвгустИн.
И кончается прошлое, бывшее ни для чего,
начинается новая жизнь, и по целому ряду причин
васильковое «боже» стоит у меня за плечом.
Одуванчиков поле лежит у меня за спиной,
я-то думал, спина не для них, а для крыльев и стрел,
человек никогда, никогда не бывает собой.
Я хотел полюбить с четверга, только я со среды постарел.
…Я сажусь днем за компьютер, я зажигаю свет,
я один, я плохо вижу,
яркий экран сияет, он испускает свет,
распадается текст в васильки,
распадается жизнь на буквы,
но мне недостаточно света: я свой стишок не вижу,
вижу одни васильки,
адресованные кому-то.
5.
Ты так плотно сейчас задержалась в моей теперешней жизни,
что мой стул у комнатной двери
обрастает твоими вещами
(потому что сказать, что ты аккуратна, это значит сказать, что я не тщеславный:
ты страдаешь небрежностью, я — чебушнёй,
если кто-то не верит, об этом можно прочесть на апельсиновом сайте).
Твои штаны, твоя юбка, твоя васильковая рубашка и клетчатая толстовка —
они постепенно
заполняют собой всё.
— Надо тебе выделить ящик, — думаю я.
Надо тебе выделить угол.
Мне нравится смотреть, как твоя жизнь проникает в мою,
а моя зарастает твоей.
(Одуванчиками и травою.)
Но не надо тебе выделять никакой ящик. Ящик похож на гроб.
Пусть все эти вещи (пока не наступит завтра) сплетаются вместе:
рубашки обнимаются рукавами,
а твоя нестиранная толстовка подхватывает мои случайно брошенные на этот же стул джинсы
под мелкособственнические коленки,
как будто хочет обнять.
Тебе никогда не поднять меня,
мне никогда не увидеть тебя в гробу.
(В силу законного возраста, а несчастные случаи я отменяю.)
И это прекрасно.
Когда-нибудь — перед прощаньем — когда наконец-то наступит завтра —
в одном поднебесном закрытом шкафу
мы сплетемся с тобою штанинами и рукавами,
и я задыхаясь от жадности и клаустрофобии,
оторвусь от тебя и открою дверь.
И сам себя подниму за выцветшие коленки
и засмеюсь от счастья.
6.
«Счастье, счастье, сколько раз это тут повторил —
стало тебе от этого слаще?»
Не успел ответить.
Проснулся утром, включил компьютер:
какая-то незнакомая заставка и долго висит,
потом все открылось,
но написано: «все папки пусты».
Жизнь обнулилась.
Ни тебе стула с вещами, ни молодой Шапокляк,
ни Геннадия Крокодильевича,
ни самого тебя — с Чебурашкой.
Тут как специально сразу же позвонил человек
из давно уже бывшей жизни,
сказал, что твоя женщина — тоже из бывшей жизни —
упала и сломала шейку бедра.
Что пока не пришел транш со страховкой,
нужны деньги. «Очень надо».
(Я не видел ее уже десять лет.)
«Да, конечно», — сказал, — не волнуйся. Переведу».
Перевел.
…Десять лет, обнуленный компьютер, шейка бедра.
Жизнь допишет всё лучше тебя, да, Чебурашка?
— Доброе утро, счастливый старик.
— Доброе утро.
2023
